В январе был принят закон о пожизненном заключении педофилов. Депутаты Государственной Думы приняли во втором и третьем чтениях поправки в Уголовный кодекс РФ в части усиления ответственности за совершение преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних.
Ожидаемо, эти поправки было позитивно восприняты обществом (тем более на фоне последних громких случаев педофилии).
Педофилия – это психическое расстройство, серьёзная болезнь, которая требует помимо установки строго контроля над преступником, его лечения.
И несмотря на то, что, как правило, педофилы сами бывшие жертвы сексуального насилия в детстве, и являются заложниками своего влечения к детям, проявление насилия с их стороны должно строго наказываться.
Другой вопрос, насколько объективно доказана вина осужденного?
По моим наблюдениям, 90% преступников «сидят за своё». Но как быть с теми 10%, которых осудили незаконно и необоснованно?
Недавно я получил отрицательное решение из Верховного Суда РФ по такому делу, где молодого семейного офицера осудили за якобы совершенное 5 лет назад изнасилование ребенка. На мой взгляд, его невиновность была полностью доказана. Не случайно при первом судебном разбирательстве был вынесен оправдательный приговор (подробное описание дела ниже).
Но апелляционный суд его отменил и отправил на пересмотр. Нижестоящим судьям, по их представлению, «ничего не оставалось», кроме как отправить офицера в колонию на 13 лет.
Конечно, на пожизненное заключение могут посадить только того обвиняемого, который совершил повторное преступление… Но пока в стране есть хоть какая-то вероятность судебной ошибки или вообще вероятность вынесения заведомо необоснованного приговора, считаю, опасно вводить пожизненное лишение свободы.
Вместе с тем возникает закономерный вопрос: разве ужесточение наказания за уголовные преступления когда-то приводило к снижению преступности?
Считаю ошибкой, что законодатель полностью игнорирует регулирование контроля за педофилами, которые освободились из мест лишения свободы. И именно вопросы обязательного прохождения лечения, посещение психологов, адаптации к нормальной жизни.
Действующие виды наказания за педофилию, в том числе рецидивную, и без того очень серьезные. А принятые поправки видятся мне малодушной попыткой заглушить симптом болезни, вместо того, чтобы системно подойти к лечению всего организма. Но нашему законодателю проще наклеить пластырь на кровоточащую рану и отчитаться о том, как он молодец.
К. осужден за то:
что в начале 2015 года он со своей женой, несовершеннолетней дочерью, 2004 г.р., а также их общей знакомой Болтушкиной и ее несовершеннолетней дочерью, 2002 г.р., отдыхали на горнолыжной базе. Все разместились в одном гостиничном номере для экономии стоимости проживания.
В 22 часа того же дня женщины попросили К. остаться в номере и присмотреть за малолетними девочками, а сами направились на дискотеку в том же здании.
Через некоторое время дочь К. пошла на дискотеку к матери и вернулась в номер не позднее, чем через 5 минут после ухода.
К. и дочка Болтушкиной вернулись в номер примерно в 24 часа того же дня. Несовершеннолетняя девочка их слышала, но притворилась спящей, после чего женщины легли спать.
На следующий день утром К. уехал на работу, а вечером вернулся на горнолыжную базу забрать оставшихся и развез всех по домам на своем автомобиле.
На протяжении следующих 2 лет Болтушкины и семья К. прекрасно общались, дружили семьями.
Важно учесть, что летом 2015 года несовершеннолетняя дочь Болтушкиной c разрешения своей матери добровольно ездила на несколько дней с семьей К. на совместный отдых на озеро, что подтвердили в суде в своих показаниях свидетели Ф, Л., У. и Е.
Но по прошествии 3,5 лет после отдыха на горнолыжной базе, то есть в середине 2018 года Болтушкина обнаружила в мобильном телефоне у своей несовершеннолетней дочери порнографическую фотографию и вульгарные, нецензурные комментарии к ней от дочери на тему секса. По этой причине между ними произошла ссора, в ходе которой дочь для своей защиты от претензий матери заявила, что психологически травмирована тем, что в 2015 году на горнолыжной базе ее изнасиловал К., пока все были на дискотеке.
Спустя еще 4 месяца после указанного события с порно в телефоне, то есть по прошествии 3 лет 9 месяцев, гинеколог зафиксировала у дочери Болтушкиной надрыв девственной плевы.
И без малого через 4 года – в конце 2018 года Болтушкина написала заявление в полицию о возбуждении уголовного дела против К. по сообщению об изнасиловании ребенка в 2015 году.
Данное заявление мнимой потерпевшей не нашло своего подтверждения, в связи с чем через года в конце 2019-го судьей был вынесен оправдательный приговор в отношении К. в связи с отсутствием события преступления, то есть на основании п. 1 ч. 2 ст. 302 УПК РФ.
Однако в начале 2020 года апелляционный суд на тех же самых доказательствах вынес уже, на мой взгляд, неправосудное апелляционное определение об отмене законного и обоснованного оправдательного приговора, направив уголовное дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Очевидным представляется, что истинной причиной отмены оправдательного приговора является незаконный обвинительный уклон данного апелляционного суда, иначе невозможно объяснить, почему он «перевернул с ног на голову» установленные в суде первой инстанции обстоятельства дела.
Так, в конце 2018 года в отношении К. было возбуждено уголовное дело по п. «б» ч. 4 ст. 131 УК РФ.
В начале 2019 года комплексная стационарная психолого-психиатрическая судебная экспертиза показала, что у К. нет признаков психического расстройства или сексуального предпочтения в форме педофилии.
В то же время проведен дополнительный допрос «потерпевшей девочки» с участием психолога Карманной, в ходе которого Карманная самостоятельно задавала откровенно наводящие вопросы, содержащие сразу нужные стороне обвинения ответы, относящиеся как к событию обвинения, так и к его последствиям, характеризующим состояние несовершеннолетней дочери Болтушкиной.
Через месяц проведена судебно-медицинская экспертиза, которая заключила, что у дочери Болтушкиной имеется надрыв действенной плевы на 2-3 мм, который мог образоваться как в результате введения во влагалище предмета, имеющего тупую травмирующую поверхность, так и в результате воздействия такого предмета в области наружных половых органов по механизму удара.
Эксперты заключили, что указанный надрыв был причинен не позднее, чем за 15 суток до момента проведения экспертизы. Высказаться более конкретно относительно давности образования надрыва эксперты не смогли.
То есть данный надрыв, в соответствии с заключениями экспертов, мог образоваться в любой момент времени, не позднее января 2019 года. При чем от воздействия любого предмета, имеющего тупую травмирующую поверхность, то есть как от введения его во влагалище, так и в результате воздействия такого предмета в области наружных половых органов по механизму удара.
Также была проведена комплексная сексолого-психолого-психиатрическая экспертиза, которая показала стабильное поведение несовершеннолетней дочери Болтушкиной и отсутствие у нее травмы синдрома изнасилования, присущей подавляющему большинству подвергшихся такому насилию людей.
Таким образом, статья 14 УПК РФ требует от суда трактовать в пользу обвиняемого К. все сомнения в давности образования у несовершеннолетней дочерь Болтушкиной надрыва 2-3 мм края девственной плевы, все сомнения о характере и причине возникновения этого надрыва и о последствиях описанной ею версии событий.
Однако, суд первой инстанции переложил на самого осужденного бремя доказывать свою невиновность, что противоречит требованию ч. 2 ст. 14 УПК РФ.
Без преувеличения единственным (!) доказательством обвинения являются показания самой несовершеннолетней дочери Болтушкиной, данные спустя 3,5 года после описанных ею событий, о том, что К. в начале 2015 года в номере горнолыжной базы схватил ее за руку, повалил на надувной матрас, заломил ей руки за голову, спустил с нее и себя штаны и нижнее белье и эрегированным половым членом совершил изнасилование.
Затем она оделась, вышла из комнаты в туалет, где подмылась и, услышав, что в комнату зашла дочь К, тоже вернулась в номер.
После этого все трое продолжали находиться в одном номере до прихода с дискотеки матерей. Однако, несовершеннолетняя дочь Болтушкиной никому не сообщила о насилии, так как якобы полагала, что ей не поверят.
Обращает на себя внимание, что в приговоре судья, вынесший обвинительный приговор, недостоверно указал, что ребенок не рассказал об изнасиловании сразу, поскольку якобы боялась, что ей не поверят, так как не понимала, что было совершено с нею.
Но сама несовершеннолетняя дочь Болтушкиной в ходе допроса в время второго разбирательства в суде показала в присутствии председательствующего, что не рассказала об изнасиловании сразу, «потому что не хотела об этом рассказывать, не хотела маму расстраивать, и потому что не знала реакцию мамы, думала, что мама ее за это по головке не погладит».
То есть сама несовершеннолетняя дочь Болтушкиной указала совсем другую причину, которая означает, что она понимала, что именно изнасилование было совершено в отношении нее и малолетний возраст не играл роли при принятии решения умолчать о преступлении, так как она уже тогда развилась до того психологического уровня, чтобы понять суть преступления. А суд первой инстанции сделал свой вывод, не основанный на материалах дела и противоречащий показаниям самой девочки.
Обращает на себя внимание, что впервые несовершеннолетняя дочь Болтушкиной сообщил об изнасиловании своей матери и бабушке лишь через 3,5 года после этого - в ходе ссоры, когда мать обнаружила в телефоне несовершеннолетней дочери порнографическую фотографию и вульгарные, нецензурные комментарии по поводу секса от имени дочери, обвинив последнюю в непристойном поведении. Данные претензии к внучке поддержала и бабушка, проработавшая всю жизнь школьным учителем. И тогда у девочки-подростка родилась защитная версия о вымышленном изнасиловании многолетней давности.
Но осужденный на протяжении всего разбирательства отрицал обвинение, так как не было самого события преступления.
Об отсутствии события преступления говорят следующие доказательства:
1. Вещественное доказательство – надувной матрас, на который указала несовершеннолетняя дочь Болтушкиной, как на место совершения изнасилования.
На матрасе экспертами не было обнаружено биологических следов или крови как осужденного, так и несовершеннолетней дочери Болтушкиной.
Данное вещественное доказательство и заключения судебно-медицинских и биологической экспертиз опровергли вывод суда первой инстанции о травматизации половых органов ребенка во время инкриминируемых событий.
Суд первой инстанции положил в основу приговора показания матери и бабушки несовершеннолетней о том, что на ее трусах и штанах бабушка видела кровь в начале 2015 года, и что девочка сама видела кровь на трусах сразу после преступления, когда пошла в туалет.
В таком случае на матрасе не могло не остаться следов крови. Но они всё же отсутствуют.
Это ли не доказательство ложности показаний несовершеннолетней Болтушкиной?
Вместе с тем, суды первой и апелляционной инстанций оставили без оценки то обстоятельство, что предметы одежды несовершеннолетней с якобы имевшимися на них следами крови были уничтожены ее родственниками. По нашему мнению, это сделано намеренно с целью исключить возможность проведения по данным предметам судебных экспертиз, которые могли быть дополнительными опровержениями показаний несовершеннолетнего подростка и ее родственников. Таким образом, показания родственников несовершеннолетней Болтушкиной являются недостоверными.
Поскольку судья не смог опровергнуть данное суждение стороны защиты, то обязан был согласиться с ним.
Особенно учитывая, что согласно заключению судебно-медицинской экспертизы у несовершеннолетней Болтушкиной начались месячные в 11 лет, то есть весной 2015 года они уже были. При чем, давая показания в суде, сама несовершеннолетняя Болтушкина заявила, что менструальные циклы у нее начались с 10 лет и имели нерегулярный характер.
Кроме того, важным моментом, указывающим на ангажированность при производстве по уголовному делу, является то, что следствием не предприняты вовсе никакие меры (следственные действия, отдельные поручения в полицию) по отысканию трусов и штанов, в частности: не проведены осмотры жилища Болтушкиных, автомобиля К., на котором они передвигались в базу, на предмет отыскания перечисленных предметов одежды.
Однако, нижестоящие суды не дали оценку данному незаконному и необоснованному бездействию следственного органа. И в свою очередь не выясняли эти вопросы, что недопустимо для справедливого судебного разбирательства, так как нарушает требования ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция).
Причем, свидетель Р., давая показания в суде, подтвердила, что вышеуказанный надувной матрас принадлежит ей, и она давала его в пользование семье К. в начале 2015 года. После возвращения надувного матраса ни Р., ни другие лица не пользовались им, так как он изначально имел проблемы с удержанием воздуха и его было неудобно его использовать.
Свидетель показала, что в связи с этим в начале 2015 года данный матрас был убран на хранение в принадлежащее Р. подсобное помещение, и выдан по первому требованию следователя для проведения экспертизы. До этот момента матрас пролежал нетронутым с начала 2015 года.
Однако, суд в обвинительном приговоре и апелляционная инстанция вовсе не дали оценки данным показаниям Р., приведя их лишь в части характеристики личности К.
Такой подход нижестоящих судов дополнительно доказывает их обвинительный уклон, предвзятость, небеспристрастность при проведении судебного разбирательства и вынесении неправосудного обвинительного приговора и апелляционных определений от 2020 года.
Всё это в совокупности указывает на отсутствие события преступления, так как судебные медицинская и биологическая экспертизы установили отсутствие названных следов на матрасе.
В силу п. 17 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 25.06.2019 № 19 «О применении норм главы 47.1 УПК РФ, регулирующих производство в суде кассационной инстанции» вышеперечисленные основания для отмены судебных решений в кассационном порядке подлежат рассмотрению по существу и проверке, потому что повлияли на исход уголовного дела, в частности на вывод о виновности.
2. Показания несовершеннолетней Болтушкиной в части того, что К. схватил ее за руку, дернул к себе и заломил руки за голову не подтвердил никто, из допрошенных свидетелей стороны обвинения.
Отсутствие каких-либо телесных повреждений или их следов (покраснений, ссадин, царапин, гематом) на руках несовершеннолетней в день преступления и на следующий день указывает на заведомую ложность показаний Болтушкиной, что подтверждено положенным в основу приговора заключением судебно-медицинской экспертизы несовершеннолетней девочки.
Несмотря на это, суд первой инстанции голословно и незаконно принял в качестве достоверных показания несовершеннолетней Болтушкиной, как якобы доказывающих вину К. Но даже мать и бабушка несовершеннолетней не подтвердили, что на руках ребенка были повреждения или покраснения.
Такие повреждения обязаны были остаться на руках ребенка, если бы взрослый мужчина дернул ее за руку с такой силой, чтобы повалить на матрас, и если бы он в течение нескольких минут насильно удерживал ее руки своими руками.
То есть нижестоящие суды положили в основу своих решений недопустимые доказательства – показания несовершеннолетней Болтушкиной.
Данное обстоятельство является существенным нарушением уголовного закона и на основании ч. 1 ст. 401.15 УК РФ влечет отмену обвинительного приговора с направлением дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции в ином составе суда.
Суд кассационной инстанции обязан рассмотреть данные доводы кассационной жалобы, поскольку они не касаются переоценки доказательств, а указывают именно на недопустимость доказательства, положенного в основу обвинительного приговора, постановленного в общем порядке судебного разбирательства, повлиявшего на выводы суда относительно фактических обстоятельств дела.
Такая обязанность проверки вытекает из пункта 16 (абзац 2) Постановление Пленума ВС РФ от 25.06.2019 № 19.
Все мы – люди... Но не может являться основанием для вынесения обвинительного приговора одни лишь мерзкие выдуманные обвинения в изнасиловании. Это за гранью человечности.
Осуждение на основе абсолютно ненадежных доказательств несовместимо с правом на справедливое судебное разбирательство. В связи с тем, что апелляционный и кассационный военный суд проигнорировал данное существенное нарушение ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция), обвиняемым была подана жалоба в Европейский суд по правам человека, который по данному вопросу ранее уже выработал четкую позицию (Lisica v. Croatia, № 20100/06, пар. 60-62, 25.02.2010; Sakit Zahidov v. Azerbaijan, № 51164/07, пар. 50-59).
По делу К. нет ни одного прямого свидетеля или вещественного доказательства, указывающего на его виновность. Все показания свидетелей обвинения являются производными от показаний несовершеннолетней Болтушкиной.
Вместе с тем, в заключении судебно-медицинской экспертизы несовершеннолетней Болтушкиной указано, что повреждения девственной плевы Болтушкиной могли образоваться в любой период времени, предшествующий 15 дням до начала медицинского освидетельствования в конце 2018 года.
Это указывает на невозможность связать надрыв с днем инкриминируемого преступления – началом 2015 года.
Данное доказательство позволяет констатировать, что нарушение девственной плевы могло произойти как в момент, относящийся к предъявленному обвинению, так и в любой другой день в течение 3 лет 9 месяцев до фактического освидетельствования Болтушкиной акушером-гинекологом в конце 2018 года.
Следовательно, у нижестоящих судов не было ни единого основания сделать вывод, что именно в начале 2015 года и произошел надрыв девственной плевы несовершеннолетней Болтушкиной.
Данное грубейшее нарушение закона должно было повлечь отмену обвинительного приговора как незаконного и необоснованного с прекращением производства по данному уголовному делу в силу ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ.
Кассационный суд общей юрисдикции не оценил самостоятельно, и не привел конкретные контраргументы доводам жалобы, в которых оспаривалась законность приговора и апелляционного определения, а равно доводам о невиновности осужденного ввиду обоснования приговора недопустимыми доказательствами.
Судья Кассационного военного суда указал лишь общие абстрактные фразы, такие как:
«Выводы суда первой инстанции, подтвержденные судом апелляционной инстанции, о виновности Киричека… обоснованно квалифицированы…, согласуются с фактическими обстоятельствами, установленными по делу, и базируются на исследованных в судебном заседании доказательствах…, правильно изложенных и верно проанализированных в приговоре. Достаточность и достоверность этих доказательств сомнений не вызывает.»
Да и как он мог отменить обвинительный приговор, если нынешний председатель этого кассационного суда на момент отмены оправдательного приговора был председателем апелляционного суда, то есть ушел на повышение и продолжил диктовать свои требования теперь и в вышестоящем суде.
В нарушение положений части 4 статьи 7 и пункта 5 части 1 статьи 401.11 УПК РФ, пункта 15 Постановления Пленума ВС РФ от 25.06.2019 № 19 Кассационный военный суд в указанном постановлении не ответил на доводы жалобы, подлежащие проверке в кассационной инстанции.